Спокойных дней не будет. Книга IV. Пока смерть не разлучит - Виктория Ближевская

– Ты меня знаешь, Илья, – после долгой паузы ответила она. – Я не стану вредить тебе или Соне. Но я хочу понимать, почему ты с ней.

– Потому что она самый близкий мне человек, – с усталым вздохом произнес он, не надеясь быть услышанным.

– Трудно поверить, что ты банально влюблен в нее.

– Банально или эксклюзивно, это не касается никого, кроме меня и Сони.

– Это плохо закончится, Илюша, – с неподдельной горечью заключила Роза и приложила к носу мокрый от слез платок. – Помяни мое слово.

– Нашла, чем удивить! – по-мальчишески отмахнулся он. – Все в этой жизни заканчивается только одним. А до того у нас с Соней все будет хорошо, чего и тебе желаю.

Несколько минут спустя Соня вошла в спальню с подносом и опустила его на одеяло рядом с Ильей. В тишине было слышно, как в ванной шумит вода. Телефон лежал на тумбочке, а мужчина с невозмутимым лицом читал спортивную хронику в замусоленной газете, словно никакой статьи о них не было вовсе. Он на ощупь взял чашку и, не поднимая глаз, ответил на Сонин молчаливый вопрос.

– Все, как и должно быть. Она беспокоится о тебе. Лева и Марина обижены. Она предлагала вернуться. Но все уже решено. И не думай о плохом, лучше поваляйся в джакузи, только недолго. После завтрака свозишь меня в город посмотреть на людей, а то я тут одичаю, как цепной кобель.

Женщина кивнула, как будто он мог видеть ее за пачкой газетных листов, и ушла в ванную, провожаемая его долгим взглядом. «Нет, это не ошибка. Плевать, что они думают. Она останется со мной, что бы ни случилось. Я слишком долго шел к этому, чтобы повернуть назад».

Она увезла его в Агридженто, и, памятуя, что он хотел человеческих лиц и бурлящей жизни вокруг, привела в самый шикарный рыбный ресторан с темпераментными итальянцами, шумными немцами и восхищенными японцами. От многоязыкого гомона к концу обеда у него ломило виски, и он жмурился на свету и едва слышно рычал, чувствуя, что голова вот-вот взорвется. Соня была немногословна, с пониманием разыскала в сумке таблетку и приложила прохладные пальцы к его напряженному лбу.

– Потерпи, мой родной, через несколько минут станет легче. Давай поскорее расплатимся и уйдем.

Он не нашел в себе сил даже кивнуть и щелкнул пальцами, подзывая официанта. Сегодня он насмотрелся на людей куда больше, чем хотел.

– Прогуляемся или поедем домой?

В машине под тихое шуршание кондиционера можно было расслабиться в пассажирском кресле и, прикрыв глаза, следить за живописной дорогой. Или можно было взять ее за руку и пройтись ей в угоду по старым улочкам, делая вид, что занят архитектурой. А на самом деле исподволь наблюдать за ней и наслаждаться узкой сухой ладонью, пойманной в плен, от которой шли невидимые успокаивающие токи, и казалось, что боль в висках отпускает и сердце стучит ровнее.

– Веди уже на свою экскурсию. Только недолго.

Бродить с ней по чужому городу вообще без мыслей, только с ощущением ее руки и сиюминутной близости, ради которой он бросил все, – видимо, это и было счастьем, за которым он гонялся столько лет.

«Я старею, я катастрофически старею, – вздохнул про себя Илья, когда в одном из узких переулков Соня стремительно обняла его, прижалась губами к губам и повела дальше между домами, будто ничего не случилось. – Права Роза, я – дурак преклонного возраста, который попался на удочку молодости и красоты». Но стариться рядом с ней было не обидно, а грустно, потому что отпущенного времени могло не хватить на все, что он придумал для них, и все, что ему только предстояло придумать.

– На тебя глазеют все, кому не лень, – проворчал олигарх на пенсии, прижав ее локоть к себе. – С тобой невозможно идти.

Он со скрытым удовлетворением отмечал, как оборачивались спешащие мимо мужчины, как встречные не отводили глаз от ее сияющего лица, и ничего не мог с этим поделать. Он впервые осознал, что ее красота принадлежит всему миру, и мир будет любоваться ею и хотеть ее, а у него нет власти оградить свою женщину от жадных взглядов и тайных желаний. Если только и впрямь спрятать на острове в Карибском море, о котором она мечтала, и куда он собирался ее увезти.

– Почему бы это?

Она перевела смеющиеся глаза со старого, как мир, фасада на его напряженное лицо, и он, теряя слова и мысли, окунулся в ее любовь, как случалось уже не раз.

– Потому что ты самая привлекательная женщина в этом городишке, – буркнул он, с замиранием сердца глядя на ее улыбающиеся губы.

– Только в этом?

Игривый тон, жемчужная нитка на загорелых ключицах, узкая рука, поправляющая копну темных волос. Его возлюбленная, только его, отныне и навеки. Неотразимая, желанная, лучшая из лучших. Он знал, что заслужил ее, завоевал и сам был завоеван ею. Словно услышав его монолог, Соня подошла слишком близко, и он сжал ее пальцы и кивнул, не найдя подходящих слов. «Влюбился, как мальчишка, и никак не могу разлюбить».

– Поедем домой, Илюша. Ты выглядишь измученным. – Но, прежде чем повернуть к машине, она приподнялась на цыпочки и тронула его щеку легчайшим поцелуем. – Пусть они все завидуют тебе!

Проходящая мимо компания молодых мужчин в офисных брюках и белых рубашках с короткими рукавами громко обсуждала вчерашний футбольный матч, но натолкнувшись на них, обнимающихся посреди улицы, собеседники разом смолкли. Илья почувствовал, как в воздухе разлилось странное напряжение, какое, видимо, бывало на рыцарских турнирах, когда наградой была благосклонность женщины и полцарства в придачу. Он крепко обнял ее за талию и поцеловал на глазах у десятков людей, демонстрируя единоличные права на эту коварную сирену. И та самая Соня, за которой он долго и трудно охотился много лет, прежде чем смог вот так с легкостью обнимать, разом поймала его настроение и исполнила их поцелуй в точности по законам жанра. Переплела на его шее тронутые загаром руки, приподнялась на одной ноге, почти теряя босоножку с другой, подалась к нему грудью и бедрами. Толпа итальянских ловеласов зашумела и захлопала, глядя на странную пару, утонувшую в объятиях друг друга.

– А вот теперь пойдем, – лукаво улыбнулась Соня, едва он выпустил ее из рук, и не глядя по сторонам, повела его под руку обратно к машине.

И снова проходящие мимо мужчины смотрели на нее, и он тоже смотрел, но голова уже не болела, а губы еле сдерживали далекую от скромности усмешку. «Ошибается Роза, у нас с ней целая жизнь впереди».

Так он думал, пока она везла их на виллу. И потом, когда, сославшись на мигрень, остался в доме и из окна библиотеки следил, как в раздумьях или в мечтах она бродила по щиколотку в воде на песчаном пляже, а убегающие волны звали ее с собой, но ему не были слышны слова. А когда она вернулась с моря притихшая, он представил, как они останутся вдвоем на своем острове и, засыпая, она попросит уже не остров, а планету, или россыпь планет, или даже вселенную, и он не сможет ей отказать. Она примется шептать ему на ухо, будто кто-то может подслушать ее великую тайну, что их вселенная до краев наполнена океанами и островами, пальмовыми рощами и потухшими вулканами. Что мириады звезд, нанизанные на нитку млечных путей, по ночам освещают перевернутую чашу небес, и что где-то немыслимо далеко другие он и она смотрят вверх и шепотом говорят о счастье. И она будет придумывать эту жизнь, лежа у него на плече, пока не уснет до утра, до его поцелуя, до новой фантазии.

Соня вышла из душа и, остановившись возле кровати, обдала его прохладными каплями с распущенных волос. Она посмотрела в окно с вертикальной полоской звездного неба, прежде чем забраться в постель, и сдержанно вздохнула, будто смогла разгадать его замысел, но не посмела вторгнуться в его удивительные мечты.

– Ты устала?

Он и сам не знал, что хотел услышать в ответ. Что да, устала, и давай отложим объятия на утро, или нет, не устала, обними меня скорее, любимый. Но она ничего не ответила, утонула в мягких подушках, как избалованная принцесса, и смежила ресницы, предоставляя мужчине самому выбрать сценарий ночи. Он провел ладонью от ее плеча до колена, убеждаясь, что это не сон, и его Соня лежит рядом, а не летает в параллельной вселенной, до которой его мысли еще не добрались. Она улыбнулась и поймала его руку, двинувшуюся в обратный путь.

– Спасибо тебе, любимый! Это был такой чудесный день.

– Так уж и чудесный! – для проформы усомнился он.

– Разве возможно, чтобы ты сразу согласился со мной, Илюша! – Она поднесла его руку к губам, поцеловала и вернула к себе на грудь, словно они все еще бродили по чужому городу, и ему предстояло доказать глазеющим зевакам свое превосходство и право собственности. – Наверное, если бы мы стояли в церкви перед алтарем, и я произнесла: «Согласна!», ты бы все равно возразил.

– Мы никогда не окажемся перед алтарем, Соня.